Мое восхождение в бодибилдинге было исключительно трудным. Я прошел все круги ада в одиночку… Честно говоря, меня сильно удивляет то отношение, которое сложилось вокруг моего имени в культуристической тусовке. Моя масса никому не дает покоя. После каждого турнира меня склоняют на разные лады, указывая на мои слабые места. Хотя среди профессионалов нет ни одного, у кого не было бы слабых мест. Может быть, я сам во всем виноват. Когда ко мне подходят фанаты и говорят, что у меня плохая спина, я честно признаю, что это так.

А вот Дориан ведет себя иначе. Он никогда не сознается в том, что его мускулатура имеет изъяны. Попробуйте сказать ему прямо в глаза правду, например, что у него слабые руки, фактически нет задних дельт или что квадрицепсы имеют невзрачную сепарацию. Он же побежит от вас, как от зачумленного. Ну а я по натуре совсем иной парень. Ко мне можно подойти и вот так запросто спросить: «А как ты, Нассер, собираешься поправлять спину?»

Уверен, никто и никогда не говорил Ятсу: «А как ты, Дориан, планируешь выходить из положения со своими дохловатыми руками?» Я не собираюсь оспаривать чемпионские лавры Дориана, однако, на мой взгляд, он слишком сильно увлекся собственной спиной. В итоге его спина приобрела такие размеры, что все остальное в сравнении с нею кажется дистрофичным. Помню, как Пола Демаю окрестили Квадзиллой за его чрезмерно развитые квадрицепсы. Вот и я про себя называю Дориана Бекзиллой (от английского back — спина).

Кстати, а почему бы заодно не обсудить такую щекотливую тему, как вес Дориана? Не могу забыть историю с «Олимпией-1996». Дориан тогда заявил, что потяжелел на полтора килограмма и теперь весит 117 кг. Почему же он выглядел уменьшенной копией себя самого на прошлой «Олимпии», когда весил меньше 115,5 кг? Или, может, он встал на весы рано утром, сразу после завтрака, еще до того, как успел посетить туалет?

Флекс Уиллер — это, на первый взгляд, прямо-таки конфетка в блестящей обертке. Однако присмотритесь к нему повнимательнее: разве у него есть что-то, кроме рук? Давайте мысленно оторвем от его тела руки — и с чем он останется? Сравните: Флекс ниже меня на 2 см, но я вешу 130 кг, а он — 102 кг, и то с его слов. Уверен, что он легче на все 5 кг. У Флекса узкая талия, но вместе с тем огроменные ягодицы и узкие плечи, совсем как у Шона Рэя.

Рэй любит заявлять, что представляет собой образец пропорциональной мускулатуры. Между тем у него высокие икры, опять же узкие плечи, а спина имеет откровенно слабую сепарацию. Он называет меня монстром массы. Мне же он сам кажется мини-монстром, во всяком случае, я именно так оцениваю его телосложение. Вот уже какой год Шон соревнуется с тем же весом, с каким участвовал в самом первом своем серьезном конкурсе — чемпионате США. Не меняется вес, не меняется он сам. Быть может, высокопарные разговоры о пропорциях просто прикрывают его принципиальную неспособность хотя бы чуть-чуть увеличиться?

Кевин Леврон сам себе присвоил право называться самым генетически одаренным культуристом. Смело, ничего не скажешь. Между тем кое-какие мышцы у него упорно не хотят расти и догонять непомерно гипертрофированные дельты. И это не самые последние мышцы — грудь, спина, икры. О его коротких ногах и тощей шее мы не будем и заикаться.

Пол Диллет. Он производит любопытное впечатление: сбоку он плоский, словно лист бумаги. А грудные мышцы? Только дилетантов могут обмануть толстенные варикозные вены на его груди. Они здорово маскируют Диллету почти полное отсутствие грудных.

Возможно, кто-то из ребят занервничает, прочитав мои комментарии к своим мускулам. Но вы, ребята, еще не услышали и десятой доли того, что говорится вами в мой адрес…

Мой путь наверх был не в пример труднее. Такие парни, как Дориан Ятс, Шон Рэй и Флекс Уиллер взяли очень резвый старт. Ну а я получил профессиональную карту в 1990 году и дебютировал восьмым местом на конкурсе, который при всем желании громким не назовешь — Гран-при Финляндии. На следующий год я поехал на «Ночь чемпионов» и вообще не попал там в призеры.

Между тем Дориан выиграл этот конкурс и был провозглашен будущим королем «Олимпии». Примерно такая же ситуация сложилась у Флекса Уиллера и Шона Рэя. Они попали в десятку на первом же состязании и возомнили себя первостатейными фигурами в бодибилдинге. Конечно же, они и мысли не могли допустить, что какой-то аутсайдер вдруг возьмет да перекроет их в массе.

Отсюда эти разговоры о том, что я, мол, слишком большой. За ними ничего нет, кроме раздражения. Я спутал все их планы. Возьмите хотя бы «Олимпию-1996». Я вдруг оказался в первой тройке — вот нахал! Кстати, сам себя я оценивал выше, и в этом не было мании величия, только трезвое понимание расстановки сил. Когда я услышал, что стал всего-навсего третьим, земля ушла у меня из-под ног. Такое уже было со мной однажды в детстве. Я переходил улицу, и меня сбила машина. Я пролетел по воздуху 10 метров и, на свою удачу, приземлился прямо на распаханный газон. Мне самому казалось, будто мой полет продолжался вечность. А потом я временно оглох и несколько минут сидел и крутил головой, совершенно ничего не понимая.

То же самое я испытал, когда меня объявили третьим. Правда, я быстро взял себя в руки и даже нашел силы, чтобы улыбнуться.

А вот ребята, которые неожиданно для себя оказались позади меня, распсиховались не на шутку. Кое-кто даже в истерике побежал за кулисы. Короче, повели себя совсем как избалованные дети, которые не получили ожидаемую конфету.

Когда шок прошел, я подумал: а что такого? Ну, не выиграл, зато и не проиграл. Рич Каспари как-то в моем присутствии произнес сильно удивившие меня слова: «Я готов был бы умереть, чтобы хоть раз выиграть «Олимпию». Поверьте, мне такое никогда не приходило в голову. Я не живу ради того, чтобы качаться. Я качаюсь, чтобы классно жить. Лично для меня самого были большим открытием собственные мышцы, они очень быстро начали расти. Первый раз я взялся соревноваться уже после первого месяца занятий.

Это было в 1985 году в Германии, во время моей учебы в университете. Я тогда стал шестым. У меня не было никаких тренеров, не было даже друзей-культуристов. Если бы тогда кто-то заявил мне, что без опытного наставника я обречен на неудачу, я бы попросту рассмеялся.

Дело в том, что по жизни мне все пришлось делать в одиночку. Отец не помогал мне деньгами. Учеба была моим собственным выбором. Я знал, что, если не получу образования, навсегда останусь на дне жизни. Я учился не за страх, а за совесть. За моей спиной не было никого, кто бы говорил мне: «Ну давай, Нассер, прочитай еще один учебник».

Так и в бодибилдинге — я выкладывался без посторонней помощи. Мне не на кого было надеяться, кроме как на самого себя. Я прочитал кучу литературы, часами разговаривал с опытными качками. Я думал, думал и еще раз думал. Вот такой упертый подход и обеспечил мне успех.

Часто приходится слышать, как тот или иной бодибилдер расхваливает свою жену: мол, она помогла им выиграть. Выходит, стоит им развестись, как его карьере придет конец? По-моему, культуристам стоит почаще вспоминать своих родителей. Отсюда все идет, от генетики, и стероиды совсем ни при чем. Если вы посадите мышь на стероиды, она никогда не станет слоном, это же ясно и круглому дураку.

Между тем мою массу объясняют тем, что я больше всех остальных съел стероидов. Какая глупость. Я всегда был большим, а когда начал качаться, то стал еще больше, вот и весь мой секрет. Если, конечно, не брать в расчет работоспособность.

В США я оказался благодаря Джо Уайдеру. Я не отношу себя к числу подхалимов, однако о Джо я могу сказать только высокопарным стилем: это величайший человек. Именно благодаря ему американский бодибилдинг вознесся так высоко. Я имею в виду те самые контракты, которыми он одаривает в основном американцев. Представляете, какой кайф — живи себе и качайся.

В отличие от меня и многих других культуристов из других стран эти парни живут как у Христа за пазухой. И при этом смеют задирать носы кверху и называть себя элитой. Большинство из них без Джо мыли бы полы в «Макдональдсе». Эти ребята терпеть не могут друг друга, а если и дружат, то только на почве химии.

Согласен, я, возможно, резок в оценках. Однако, согласитесь, каждый имеет право на собственное мнение.